«Я тут Уитмена читал, знаете, что у него написано: «Вставайте, рабы, и устрашите иноземных титанов» – я хочу сказать: вот она позиция барда, поэта, дзенского безумца, певца неизведанных троп, смотрите, бродяги с рюкзаками заполоняют мир, бродяги Дхармы, они не подписываются под общим требованием потреблять продукты и тем самым трудиться ради права потреблять, на хрена им все это говно, холодильники, телевизоры, машины, по крайней мере новые шикарные машины, все эти шампуни, дезодоранты, дрянь вся эта, которая все равно через неделю окажется на помойке, на хрена вся эта система порабощения: трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй – великую рюкзачную революцию провижу я, тысячи, миллионы молодых американцев берут рюкзаки и уходят в горы молиться, забавляют детей, веселят стариков, радуют юных подруг, а старых тем более, все они - дзенские безумцы, бродят себе, сочиняют стихи просто так, из головы, они добры, они совершают странные непредсказуемые поступки, поддерживая в людях и во всех живых существах ощущение вечной свободы...»
«Я тут Уитмена читал, знаете, что у него написано: «Вставайте, рабы, и устрашите иноземных титанов» – я хочу сказать: вот она позиция барда, поэта, дзенского безумца, певца неизведанных троп, смотрите, бродяги с рюкзаками заполоняют мир, бродяги Дхармы, они не подписываются под общим требованием потреблять продукты и тем самым трудиться ради права потреблять, на хрена им все это говно, холодильники, телевизоры, машины, по крайней мере новые шикарные машины, все эти шампуни, дезодоранты, дрянь вся эта, которая все равно через неделю окажется на помойке, на хрена вся эта система порабощения: трудись, производи, потребляй, трудись, производи, потребляй – великую рюкзачную революцию провижу я, тысячи, миллионы молодых американцев берут рюкзаки и уходят в горы молиться, забавляют детей, веселят стариков, радуют юных подруг, а старых тем более, все они - дзенские безумцы, бродят себе, сочиняют стихи просто так, из головы, они добры, они совершают странные непредсказуемые поступки, поддерживая в людях и во всех живых существах ощущение вечной свободы...»
Всем мира и счастья!
Мы ветра, двери, пропасти
Я с тобой
Нас не спасти, стой, прости
Я с тобой
После нежной жестокости
Я с тобой
движение
мальчик стоит средь поля, забором из книг окружен,
падают звезды за речкой, Млечный сияет путь,
мальчик построил башню и шепчет с вершины: “Будь”.
южный играет ветер, змея словил за крыло,
север ему навстречу снежное гонит копье;
мальчик спешит на крышу, нить удержать, успеть –
тянется леска в небо, жаждет скорей взлететь.
пара минут – и снегом башню уже замело,
стало окрест на мили поле белым-бело.
помнишь ли ты о сказках, помнишь ли ты, мой друг?
мальчик играет в поле, змеем рисует круг;
ветер меняет тучи в сказания давних лет,
и убегает мальчик от страшных и горьких бед.
поле – библиотека, башни его – стеллажи,
небо давно обратилось в бетонные этажи,
пальцем веду меж строчек, выросший мальчик-змей;
звезды в реке застыли – Рыбы, Часы, Персей.
снова идет по кругу один неизменный сон –
вот я стою средь поля, забором из книг окружен,
вот моя память и сказки, вот он, мой Млечный путь,
и на вершине башни шепот сквозь ветер: “Будь”.
а ты даже виду не подаешь.
как будто тебе без разницы, все равно.
а руки дрожат. и я точно знаю, что все будет дальше как надо.
вот что ты помнишь — у меня онемели пальцы,
а я даже что-то насвистываю под нос.
как будто я просто шел мимо, гулял.
а пальцы-то онемели, но ты точно знаешь — дальше все будет путем.
вот что мы помним — у нас не осталось шансов,
а мы как будто бы и не мы,
едем куда-то, теряемся, случайно коленки бьем.
и шансов нет. но мы точно знаем, что мир еще этим утрется.
вот, что мир помнит — мы плачем у кромки заката,
только беззвучно, молча,
нам вроде как в горло попало чего-то и в глаз.
плачем, а мир улыбается, он-то ведь знает — мы круче, чем можем быть.
мы круче, чем можем быть.
отсыревшие сосны, костры поперек и вдоль,
шорох мокрой листвы, переспелой черешни сок,
в рюкзаке и ботинках крошится речной песок.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
деревянный обломок, след молнии, звук грозы,
по обратному кругу идущие вновь часы,
зверь, мелькнувший средь зарослей, чуткий страх,
эхо птичьего крика, исчезнувшее в горах.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
дым и пепел, болотный густой туман,
не ходи за огнями, к пустым не иди домам,
а не знаешь, что делать, ложись на постель из трав,
сон подскажет, где врал ты, а где был прав.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
заплутавши однажды, не жди просто так чудес,
меж ветвей то ли выход, а то ли все лес и лес,
то ли белая ведьма, а то ли пустая тень,
ты иди и не бойся, пока за спиною день.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
если ищешь себя, то по волчьим иди следам,
только дважды не рыскай по спрятанным тем местам,
обернешься – не вспомнишь, зачем идешь,
так и будешь стоять, покуда совсем уснешь.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
встретил зверя лесного, молчи, посмотри в глаза,
коли видишь закат – убегай поскорей назад,
лишь рассвета не бойся и смело иди вперед,
пересиливший страх не сгинет, не упадет.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
сколько песня продлится, не ведает дух лесной,
по пятам безотрывно шагающий за тобой,
ты иди и не бойся, однажды свое найдешь,
если только не обернешься – не пропадешь.
шаг направо, налево, назад, а потом вперед,
постоишь в середине, почуешь, что карта врет,
не ходи по известной тропе, не касайся знакомых мест,
сам себе нарисуй указующий южный крест.
планетарий одной вселенной,
что тебя приютила сегодня.
чуть дрожащая кожа мерзнет,
и у края огней костровых
укрываешься их теплом.
в двух шагах чей-то смех и шепот,
дальше — только туманный берег
и седая роса средь поля.
звуки глухо стучат из мира,
догорают угли, и небо
покрывается пленкой цвета.
холод цепко кусает спину,
дым кусает ботинки, пальцы,
но тепло — это смех и лица.
мир — галактика из палаток,
в каждой свет, одеяло, чувства,
а туман — это млечный путь.
укрывая ладонь в ладони,
засыпать на краю созвездий,
слушать джембе ловца рассвета.
за минуту до песни солнца
развернуть свое сердце к миру,
отыскать, сохранить —
пора.
несет нас прямо к океану,
и он летит, летит, летит
вплетаясь в сеть меридианов;
блестит, сияет звонкий бок,
и брызги неба полыхают
в глазах его, и на восток,
к восходу солнца он взлетает;
хватай за хвост его скорей,
взбирайся на спину смелее,
сквозь суматоху пестрых дней
несется кит в небес аллею;
смеяться, плакать и кричать,
и неизбежно верить в чудо,
и только выше все взлетать
из никуда до ниоткуда;
и каждый миг неповторим,
и мир откроется отважным,
и все подвластно нам самим,
отчаянным и столь бесстрашным.
огромный полосатый кит
несет нас прямо к океану,
и он летит, летит, летит
вплетаясь в сеть меридианов...
Многие искатели приключений старались найти это место, но все их усилия оказывались тщетными. Корабли тонули, самолеты падали, а незадачливые авантюристы в мгновение ока переносились из кабин в свои кабинеты в больших городах, откуда и начинали путь. Их было немного, таких мечтателей, но все же они были и не переставали верить в то, что когда-нибудь смогут отыскать таинственный остров.
Взрослые серьезные люди, конечно, тоже слышали об этом месте, но, вежливо улыбаясь, считали его выдумкой, несбыточными фантазиями неустроенных вечных детей — тех, кто до глубокой старости готов был строить самолеты из бумаги и запускать из с балкона в далекие путешествия. И, конечно, взрослые серьезные люди никогда бы не стали заниматься поисками острова, ведь на это ушли бы огромные деньги, которые можно потратить на что-нибудь более важное — акции или постройку большого торгового центра, где посредине стоял бы фонтан, а вокруг сновали бы симпатичные девушки в белых накрахмаленных блузках и предлагали всем листовки и скидочные купоны. Даже мечтатели ходили бы в этот торговый центр — купить мороженое, сесть на балкончик, откуда открывается вид на большой позолоченный фонтан, и смотреть сквозь стеклянный купол на небо, представляя среди облаков карту, указывающую путь к неуловимому острову.
Вот она, карта, вот — среди белых барашков, стройно летящих вдоль горизонта. Она утекает в закат вместе с драконом, вдруг превратившимся в кролика, а потом — в зубную щетку, торчащую из лимона. Она там, среди фантазии, среди веры в чудо, среди воздушных замков, выстроенных мальчиком, который запустил в небо полосатого змея с длинным хвостом, среди театра воображения всех мечтателей мира.
(отрывок)
искренне люблю детскую литературу, но читала не все. вообще всем взрослым стоит почаще читать детские книги.
буду отмечать прочтенное.
читать дальше
не смотри комментарии, лайк – это просто ноль,
откровенная ложь из ухмылок течет повсюду,
равнодушные дяди и тети играют роль.
не читай новостей, посмотри на огромный глобус
и выкидывай к черту излишнее барахло,
собирай рюкзаки, загружай их в большой автобус,
где тебе улыбнутся и скажут “привет, хелло”.
не читай новостей, закрутились уже колеса,
горизонт оказался ближе, чем думал ты,
и любые эмоции, смех, удивление, слезы,
здесь избавятся от утомительной глухоты.
не читай новостей, засыпай у костра в палатке,
рано утром ныряй сквозь озерную чистоту,
у подножия горных вершин собирай загадки,
изгоняй из усталого тела ненужную пустоту.
не читай новостей, разговаривай утром ранним
с тишиной, окружающей дикий, забытый мир,
прикасайся к его разноцветным и тонким граням,
о которых забыли ушедшие в тусклый телеэфир.
не читай новостей, забирайся скорей в автобус,
где тебе улыбнутся и скажут “хелло, привет”,
здесь гитарные струны и старый, огромный глобус,
и не верят ни в черта, ни в бога, лишь в честный прямой ответ.
Шепот похож на туман, на сотканный из дыма мост, по которому бредут призрачные фигуры, на дуновение ветра, взмах птичьего крыла. Его не уловить, не поймать, не коснуться рукой. Любое неосторожное движение — и он исчезает. Шепот не зол и не добр, он лишь минутное чувство, беспокойное и дрожащее. Скручиваются в спирали слова и мгновения, сплетаются в незримые узоры кельтских преданий, свивают паутину садовых лабиринтов. Шепот не приглашает, он настойчиво забирает, указывая только что придуманный путь. Его можно бояться, можно изменять, можно идти рядом, можно пытаться сойти с дороги. В любом случае шепот догонит и создаст новые истории, до неузнавания переделывая память — глину, укутанный шелком времени драгоценный материал. Каждая история окажется неповторимой — единожды явившись на свет, она никогда не вернется в том же виде, в каком преподнесет ее шепот. Лови истории, лови шепот, лови сны.
Тсс, тихо. Слышишь?
Шепчет.
Вздыхаю, затягиваю шарф потуже, сжимаю в руке пластиковый стакан с остывающим какао. Привет, весна, чего такая серьезная и хмурая? Где теплое солнце, где рваный, но ласковый ветерок, где звенящая капель и бегущие вдоль улиц лужи с бумажными корабликами? Где отражения перевернутого неба, смех, где набухающие почки на деревьях? Зима явно решила не сдаваться и как можно дольше удерживать свою ледяную цепкую власть над городом.
- Огонек есть?
Поворачиваюсь. Плюс два градуса, вообще-то. Передо мной – зеленоволосый паренек, хмурый, в одной футболке зеленого цвета и с коротким рукавом. На лице ссадина, и вообще выглядит он слегка помято, будто не спал три ночи, заливая бессонницу крепким кофе с виски. В левой руке он вертит сигарету.
Киваю и вытягиваю из кармана зажигалку. На миг его лицо озаряет что-то очень похожее на улыбку. Правда, только на миг. Парень зевает, прикуривает, выпускает дым и блаженно вздыхает.
- Полегчало прям. Спасиб.
- Да не за что. Слушай, тебе не холодно? – киваю на обнаженные руки.
- Да не, мне-то что. Вот остальным точно холодно. Ну, ничего, еще немного, и моя взяла. Я уже спать перестал, только и успеваю, что курить в перерывах.
- Между чем?
- Так зиму выгоняю, чего. Прямо беда, упертая она в этом году. Сидит, уткнулась в свои сосульки. Видишь, сколько снега навалила к первому апреля? Шутница, чтоб ее. Ладно, пойду выгребать. Надо к следующей неделе все доделать, - он вдруг улыбнулся. – Не мерзни, фигня. Скоро тепло будет. Болел я долго просто, расслабился. Счас все будет. Ну-ка, дай сюда.
Взял в руки пластиковый стаканчик, посмотрел на него, отдал. Горячий.
- Ну, спасибо за огонек. Бывай! Скоро увидимся.
Весна ходит по Арбату. Не юная нежная дева в белых одеждах, а простой паренек в зеленой футболке. Суровая была зима, что поделать. Болеет весна. Но уже идет на поправку, улыбается. Значит, скоро точно будет тепло.
а еще можно узнать, что луна - а точнее, узкая полоска растущего месяца - огромная, словно ты где-то у океана; что ветви деревьев сами тянутся вверх; что летит самолет, сияя огоньками;
что внезапно вернувшаяся зима очистила пыльный воздух, и в городе снова пахнет настоящей весной - пьяной и сумасбродной;
что в плеере снова попадается нужная музыка;
что на самом деле ты можешь все, если только действительно этого хочешь.
ahora ven,
déjate llevar
Солнечные духи собирают в свою мозаику твою память о весеннем пробуждении и летней суматохе, о зябкой прохладе, наполняющей комнату августовскими вечерами, о пьяном безумии мартовского воздуха, едва коснувшегося оконного проема. Они помнят, как покалывает кожу рождение июньского рассвета, как пахнет луговая трава в июле, и как палящее солнце взбирается на вершину небосвода, чтобы шептать свои бесконечные истории.
Цепкие лапы и хвосты солнечных духов без устали собирают твои летние мечты и надежды, чтобы потом, однажды зимой, в самый холодный и тяжелый день, едва лишь выглянет единственный луч солнца, напомнить тебе о них, разбежаться мозаикой по всей комнате, разлететься невесомой пылью, добраться до самого сердца, согреть и зазвенеть флейтой, колокольчиками и тамбурином.
Ты тогда улыбайся и выпускай наружу лето.
Каждую весну, в марте, Зеленый Друид открывает одну особенную бутылку и с озорным смехом выпускает в небо свой самый любимый ветер — Рун. О нем не прочесть в справочнике, не узнать в ученых сообществах, не выискать письма и мудрые трактаты. Он существует лишь в воображении Зеленого Друида, и тем прекрасен. Рун расправляет крылья, затекшие за время сна, и бросается на свободу — жадно, неудержимо. Он рвет облака, уставшие от зимнего покоя и бездействия, сбрасывает меховые шапки с людей и бесцеремонно влетает в квартиры, сметая на своем пути все — бумаги, пыль, боль, тоску, усталость; он выгоняет из домов и дарит молодость, приносит сезонный насморк, ломает лед на реке и пугает возвращающихся птиц. Рун возвращает людям веру в самих себя и зовет туда, где они еще не бывали. Следом за Руном бегут из замерзших квартир дети, срывая шарфы и надевая старые кеды, прыгая в лужи и передразнивая одуревших котов. Его цвет — среди неба, среди оживающих взглядов, среди тех, кто держится за руки и смеется.
Зеленый Друид смотрит за безумием Руна и тоже смеется. Март — это ее истинный месяц, Рун — это ее подарок всем людям.
Прислушайся к небу. Рун принес весну для тебя.
не забыть про зубную щетку — и хватит нам;
мы с тобой будто выпали из гнезда — чуть растеряны и желтороты,
удивленно таращимся по сторонам.
кто мы? герои каких позабытых романов,
тех, из которых все помнят одни только строчки цитат,
след от каких потерявшихся в небе бипланов;
питерыпены, томсойеры, дети на площади карронад?
долго лежать на песке и полночи искать незнакомые звезды,
выпить весь ром и засунуть в бутылку письмо;
волны сшибаются с берегом — громко, упрямо, с нахлестом,
прямо как мы с этим миром — не знаю, нарочно, назло?
тихо смеяться и петь полупьяные песни,
и засыпать, утыкаясь в провалы бездонных ключиц;
и никогда — понимаешь — ни в жизнь, ну хоть бы ты тресни,
не забывать, как летели в закат бесконечные стаи птиц.
взять с собой только бутылку рома, купальники и блокноты —
все повторяется, здесь или где-то там;
словно птенцы из гнезда, чуть растеряны и желтороты,
мы удивленно таращимся по сторонам.
кто мы? а, впрочем, совсем неважно,
солнце сквозит через тучи усталых забот,
жизнь — это круто, и в целом, совсем не страшно,
прыгаем в воду и вместе отыщем брод.
Дорогие Друзья! Меня часто спрашивают, и я придумала
Хотите акварельных посиделок?
В кафе, с чаем, печеньками, блокнотами, душевными разговорами и интересными темами для творчества? Готовы ли вы платить за такие занятия?
Мне есть чем поделиться, чему научить, чем удивить. И пусть это будут
не совсем мастер-классы и совсем не академические занятия, но зато с
любовью и акварелью, конечно
Пишите, не стесняйтесь! Мы уже начинаем!
Сейчас складывается две группы четверг - 13:00 и воскресенье - 20:00
Темы будут повторяться.
МЕСТО - кофейни в центре Москвы, чтобы светло, тепло, душевно)
ВРЕМЯ - минимум 2 часа
СТОИМОСТЬ - мне бы хотелось, чтобы на наших посиделках действовала система шляпы.То есть вы оставляете сумму, которую можете заплатить на данный момент.
В среднем, подобного рода мастер-классы стоят 500р с человека. Если для
первого раза это для вас много, оставьте 300 или 200 или сколько
считаете нужным.
ДЛЯ КОГО? - если вы видите это объявление и хотите присоединиться, значит и для вас!
ЧТО С СОБОЙ??? - хорошее настроение, желание творить и отдыхать) если у
вас дома лежит и пылится коробочка акварели и кисточки, скорее стирайте
пыль и берите с собой! Можете взять любые рисовальные материалы,
которыми хотели бы пользоваться. Всё основное я принесу
Жду вопросов, пожеланий и предложений!
Репост помогает собрать компанию
Если вы есть вконтакте, вам сюда - vk.com/publicorviku
вроде водка и гренадин,
полозкова сказала нам,
нестареющим молодым.
лучше йогурта по утрам
выходить на остывший пляж,
чтоб морскую звезду в карман
положить — вот такая блажь.
лучше йогурта по утрам
целовать полусонный взгляд,
посылать телефон к чертям
и не верить ни в рай ни в ад.
лучше йогурта по утрам
вспоминать про вчерашний ром,
от которого были в хлам
и уснули счастливым сном.
лучше йогурта по утрам
теплый шепот и шум волны,
и ползущие по углам —
помнишь? — чертовы муравьи.
лучше йогурта по утрам
взяться за руки и нырнуть
в одуряющий океан,
где осталась вся наша суть.
лучше йогурта по утрам
босиком танцевать в песке
и не думать, что надо нам
ковыряться в пустой тоске.
лучше йогурта по утрам
загорелые руки и
безупречный живой туман
твоей нежности и воды.
лучше йогурта по утрам
соль на майке и на губах,
и отсутствие мелких драм
и на деле и на словах.
лучше йогурта по утрам,
обещать себе просто жить,
посылая войну к херам,
а кретинов — идти любить.
лучше йогурта по утрам,
что там — водка и гренадин?
лучше просто — «форева ян»,
остальное пребудет с ним.